Подвиг парторга. О сыне бурятского народа, повторившем подвиг Александра Матросова

Опубликовано 18.10.2012 автором Pavel

ЗА ГОДЫ Великой Отечественной войны с фашистской Германией и милитаристской Японией более 200 советских воинов повторили подвиг Александра Матросова. Многие из них были навечно зачислены в списки своих воинских частей, в городах и селах, школах, пионерских дружинах и отрядах свято чтят память этих героев. Но есть среди них люди, чей подвиг не столь общеизвестен, не является достоянием знаний широкой общественности, ость, к сожалению, и безымянные герои. К числу таких малоизвестных личностей относится Иннокентий Николаевич Баторов.

Иннокентий Николаевич родился в 1922 году в семье бурята-арата в улусе Заходы-Корсунгай Аларского аймака (ныне Нукутского района). Учился в школе, работал в поле, в селе Нукуты окончил курсы учителей, затем был направлен в 66-ю школу города Улан-Удэ. То есть в лице Иннокентия Николаевича мы видим начинающего интеллигента, выходца из крестьянской семьи… Можно только предполагать, как счастливо и как интересно сложилась бы дальше судьба талантливого юноши, если бы не война.

В 1941-м Иннокентий Баторов попадает в танковую часть Забайкальского фронта. Казалось бы, далёкий тыл, но рвутся бомбы и снаряды, не свистят пули. Но не все так просто было в то время, когда страна жила под девизом: «Всё для фронта!» Пройдёт не¬сколько лет, и Советское правительство официально объявит о войне с милитаристской Японией. Как шла та война? Как воевали наши земляки? Об этом написано не так уж много. И потому представляет особый интерес статья полковника в отставке А. Котенёва в журнале «Коммунист Вооружённых сил» (N17, 1985 г.), под названием «Героизм парторга».

«Август 1945 года, войска Забайкальского фронта начали наступление на врага. В составе войск фронта выступала и 205-я танковая бригада. Об одном из тех, кто героически сражался под ее знаменем, мой рассказ.

Совершив трудный марш по солончакам, танковая бригада подошла к Хайлару. Вечерело. Впереди, куда доставал взгляд, причудливо громоздились горы. Их серые вершины как бы сливались с помутневшим небом. Это был горный хребет Большой Хинган, ого предстояло преодолеть войскам. А как? Дорога одна — через перевалы. Но там замок — Хайларский укрепленный район. А здесь, как уже было известно, сотни дотов и дзотов, соединенных подземными ходами сообщения и траншеями, опоясанных противотанковыми рвами и колючей проволокой. Все это давало самураям основание полагать, что Большой Хинган непреодолим. Когда был объявлен привал, воины роты капитана Калмыкова сгрудились у одного из танков. Кто-то из бойцов пытался шутить, но разговор не налаживался.

МОЛЧАЛ и сержант Иннокентий Баторов, парторг роты. В нем, как и в других, жило предчувствие близкого боя. Как он сложится для роты, всей бригады? Смогут ли танки пройти по горным кручам? Под силу бригаде прорвать в назначенном месте Хайларский укрепленный район? Ведь японцы строили его более десяти лет. Что ни крепость, каждая долина простреливается. Однако выполнить поставленную задачу надо. И люди, парторг знал, готовы это сделать. Многие, конечно, переживают. В бою всякое бывает. Кого-то минет пуля, а кого-то и не пощадит. Баторов окинул взглядом сослуживцев. Рядом с ним сидел сержант Тур — лучший механик — водитель бригады. У ног примостился верный друг — автоматчик Холодулькин. Задумчивые лица. Но и настороженность в фигурах людей. Все они, очевидно, думали об одном и том же — предстоящем бое. Солдатские думы прервал появившийся из-за танка командир роты.

- Ну, что приуныли? Раздумываете, как будем брать Хаймар? — спросил Калмыков и, выдержав паузу, твердо сказал: — Иного пути просто нет.

- Все ясно, командир, — за всех ответил Баторов. — Мы должны раскромсать этот замок, сбить с Хинганских ворот.

Командир роты с одобрением посмотрел на сержанта. Баторов сразу, как говорят, пришелся по душе Калмыкову с первых дней службы. Все у него, за что бы он ни взялся, выходило ловко, будто бы прослужил уже не год. Во всем чувствовалась особая хватка. Да и глаз у новичка оказался зоркий. Помнит командир роты, как Баторов выделился среди товарищей на стрельбах — положил в девятку и десятку все пули. Через год его как лучшего бойца принимали в партию. И этот эпизод хорошо запомнился Калмыкову.

Когда Баторова спросили, как он понимает долг коммуниста, тот сразу ответил: «То есть во всем впереди!» и всегда строго соблюдал это правило — был впереди и на стрельбах, и на учениях, и в трудных походах. За ним тянулись товарищи, и Баторов вел их за собой, преодолевая трудности боевой учебы. Баторов нашел себе надежную опору в лице комсомольских активистов, с их помощью умел доходить до каждого бойца. Но главное, чем завоевал Баторов авторитет у воинов, считал командир роты, — это личный пример во всех делах.

Не так давно Калмыков стал свидетелем такой сцены. Вокруг стола для чистки оружия собрались воины. В центре Баторов с автоматом в руках. Глаза у него закрыты. По команде начинает вслепую разбирать и собирать автомат. Быстро и четко. Секундная стрелка не успела обойти круг циферблата, а детали автомата уже разложены на столе. Еще несколько секунд — и автомат собран. Послышался восторженный шум: — «Вот это виртуоз! Циркач, да и только!» Баторов оглядел десантников, сказал: «Это нам не для цирка надо. Вы же знаете, бой может быть и ночью. А вдруг задержка какая — песок попал в магазин, патрон заклинило. Лампу будешь зажигать? Или ждать, пока солнышко взойдет?» Нет, что ни говори, а помощник у него, командира роты, хороший. Авторитет у Баторова высокий. Не случайно коммунисты избрали его парторгом.

РАЗМЫШЛЕНИЯ Калмыкова прервал чей-то голос: «Наши летят!»

Совсем низко пронеслись бомбардировщики.

- Началось, — вполголоса произнес Баторов.

- Да, началось, — подтвердил командир роты и скомандовал: к машинам!

На гору Обенту, которую предстояло атаковать, обрушился мощный бомбовый удар. Дымом и пылью заволокло высоту. Когда бомбардировка закончилась, позади ударили пушки. Гора потемнела от взрывов. Затем батареи перенесли огонь влево — ударили по соседней высоте, Гулкие разрывы бомб и хлесткие залпы орудий на какое-то время оглушили автоматчиков. Они даже не слышали, как заурчали танковые двигатели. Увидев синие дымки, сочившиеся из выхлопных труб машин, Баторов вскочил, вскинул автомат и крикнул: — «В атаку, за мной!».

Танки начали движение. Автоматчики бросились за ним, стараясь но отстать, находись под прикрытием спасательной брони. Бежали так минуты дне или три. Bpaг не открывал огня, и это Баторову показалось странным. Может, мелькнула у него мысль, все огневые точки подавлены?

Направляющая «тридцатьчетвёрка», которую вел сержант Тур, увеличила скорость. Вдруг — сильный взрыв, машина напоролась на минное поле. И тут же, словно по сигналу, откуда-то сверху ударил пулемет. Автоматчики попадали в траву. «Сапера сюда!», — послышался хриплый голос командира роты. Баторов посмотрел на изрытую взрывами Обенту, и лицо его помрачнело. По склону горы ползли серые струйки порохового дыма, курилась неосевшая пыль. Просто удивительно, как после такой бомбежки, сильного артобстрела могла уцелеть огневая точка. Минут через пять к танку подполз сапер, доложил командиру роты: — Работать невозможно — не дает поднять головы.

Боец облизнул сухие губы и мрачно добавил: — «А идти вперед нельзя, там противотанковый ров».

С левой стороны ухнула пушка. Снаряд разорвался у самого танка. Потом разорвался еще один. Мелкие камешки взлетели вверх, застучали градом по броне. Танки попятились, зашли в густые тальниковые заросли. Автоматчики тоже поспешили в укрытие. Японские пушки били с левой стороны с горбатого отрога, что тянулся вдоль горного распадка. Танки попытались подавить их огонь, но из этого ничего не вышло, Пушки противника, дав несколько залпов, исчезали на некоторое время, потом снова появлялись и снова исчезали, будто проваливались сквозь землю.

- Все ясно, — догадался командир роты, — это кочующие орудия.

Командир батальона майор Халиков поставил перед взводом автоматчиков лейтенанта Тарскова задачу: напасть на японских артиллеристов с тыла и сбросить их с горного отрога. Но едва автоматчики выдвинулись вперед из кустарника, как на вершине горы застучал пулемет. Пришлось вернуться.

СТАЛО ЯСНО: пока огневая точка не будет уничтожена, нельзя разминировать проходы, подойти к позициям вражеских орудий.

После короткого огневого налета автоматчики рванулись к вершине, миновав каменную расщелину, проскользнули через плешину. И в это время заработал пулемет. Цепь залегла. Баторов вынырнул из-за камня, энергично взмахнул рукой, громко крикнул:

- Вперед, товарищи!

Он перепрыгнул через рытвину, стремительно пробежал по ложбине, лавируя в низкорослом кустарнике

Пример парторга сыграл свою роль. Рота поднялась в атаку. -Ура-а-а! — прокатилось по горному склону. Но огонь стал плотнее.

Пули свистели над головой, все чаще и чаще доставали то одного, то другого автоматчика.

- Выкосит всю роту, будь он неладен, — процедил сквозь зубы Калмыков.

В это время поступила команда командира батальона отойти к кустарнику. — Отходи назад! — со злостью крикнул ротный. Спасаясь от смертоносного огня, бойцы начали отползать с высоты. Минут через десять атакующая цепь снова оказалась в густом кустарнике, откуда начинала атаку. Иннокентия Баторова среди отошедших не было. Во время атаки он бежал впереди всех, а когда пулеметчик открыл огонь, упал в воронку от снаряда и затаился там.

Медленно текли минуты. Время от времени из дота строчил японский пулемет, как бы пред-упреждая, что он начеку. Баторов осторожно повернулся на другой бок и вдруг увидел, как в трех шагах от него зашевелилась земля и показалась голова Холодулькина. Оказывается, не один Баторов застрял на этом изрытом снарядами склоне… Холодулькин подполз к Баторову и прошептал: — Надо скорее двигать вниз, к роте.

- Подождем немного, — не отрывая взгляд от дота, ответил Баторов.

Стало быстро темнеть. Вечерняя мгла окутывала склон горы.

- Давай, — шепнул Холодулькин, дернув товарища за рукав.

Баторов отозвался не сразу. Он думал, какой же выход найти из создавшейся ситуации. Отчетливо осознавал, что утром снова будет атака и вновь дот станет неодолимой преградой на пути роты. Надо во что бы то ни стало уничтожить его. Но как подобраться к нему? А что если воспользоваться огневым налетом? В это время врагу трудно уследить, что происходит на поле боя. Тогда-то и можно броском одолеть простреливаемое пространство, подобраться вплотную к доту.

- Значит, так, — принял решение Баторов, — ты сейчас возвращаешься в роту.

- Один? — удивленно спросил Ходулькин, — но как же?

- Не рассуждать, это — приказ, — резко прервал его Баторон и уже мягче добавил: — скажи, что я здесь, и еще передай просьбу. Пусть утром организуют сюда не¬много огонька.

НА РАССВЕТЕ снова загрохотали орудия. Началась атака. Воины роты в считанные минуты достигли моста, где захлестнулась вчерашняя атака, И тут снова заговорил вражеский пулемет. Цепь атакующих прижалась к земле. И вдруг в клочьях утреннего тумана бойцы увидели солдата.

Автоматчики сразу увидели Баторова. Он ловко подбирался к доту, держа перед собой серый клубок перекати-поля, который полностью скрывал его. Японский пулемётчик вёл огонь, не замечая грозящей ему опасности. А серый клубок подкатился к доту. В амбразуру полетели одна за другой гранаты. Два сильных взрыва потрясли утренний воздух. Десантники бросились вперед. Но через несколько секунд попадали на каменистый склон высоты: по ним снова хлестнуло свинцом. Неужели нельзя ничего сделать? И тогда Баторов стремительно бросился на амбразуру, закрыл ее своим телом. Бойцы, потрясенные увиденным, ринулись, будто подхваченные ветром на вершину высоты, Теперь их не могла удержать никакая сила. Ворота на Большой Хинган открыл своей роте забайкальский Матросов — паренек из бурятского улуса Заходы-Корсунгай, парторг роты автоматчиков сержант Иннокентий Баторов.

Великую жертву принес советский народ в борьбе с европейским фашизмом и японским милитаризмом. Но особый трепет вызывает подвиг тех, кто, спасая товарищей, стремясь приблизить час Победы, сознательно шёл на смерть. Хотелось бы напомнить, что численность фронта составляла более миллиона воинов. Среди этих воинов по всему Забайкальскому фронту впервые за дни войны совершил бессмертный подвиг Матросова единственный солдат-сибиряк, сын бурятского народа Иннокентий Николаевич Баторов. Имя и подвиг его навечно остались в памяти воинов-забайкальцев. Школа, где он учился, в улусе Заходы, названа именем Иннокентия Баторова.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 май 1965 года, накануне празднования 20-летия Победы над фашистской Германией, автоматчик, пар¬торг 205-й танковой бригады сержант Баторов Иннокентий Николаевич посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, врученный матери героя A.M. Баторовой.

Собрал материалы и подготовил статью Георгий ПЕТРОВ

«Приангарье», № 51, 2012